Бабочка в маленьких ладошках

Условились, что они улягутся на бок, а я вместо сказки расскажу им про бабочек. И мне самой было приятно припоминать, как в детстве мы носились с самодельными марлевыми сачками за порхающими легкими созданиями. Не было у нас тогда академических определителей, и бабочек звали по-нашенски: крапивница, капустница, белянка, лимонница, боярышница, перламутровка, шашечница…Под такими именами они были и в нашем провинциальном музее.

А потом, много позже, я из книг узнавала, что лимонница имеет ученое имя Гонэптерикс Рамни, боярышницу зовут Апориа Кратаеги, а капустницу – Пъерис Брассицэ. И все они, оказывается, из одного семейства - Белянки.

Люди приметили этих бабочек и дали им имена 250 лет тому назад, распространены они по миру довольно широко и редкостными их не назовешь. Но с некоторыми связаны чудесные истории. К примеру, известно, что репейница - самая активная путешественница. Собираясь огромными стаями, эти бабочки улетают на юг за тысячи километров. Перед второй мировой войной в США наблюдалось настоящее нашествие репейниц. Гусеницы этих бабочек сожрали на полях все сорняки, и фермеры даже просили свое правительство что-нибудь придумать, чтобы репейницы служили им всегда.

О, они вообще большие труженицы. Бабочки тутового шелкопряда даже делают шелк. То есть опять же не сами бабочки, а их гусеницы, которые умеют делать тонкую нить и закутывать себя ею в плотный кокон. Китайцы научились распутывать эту нить и ткать тонкие, очень красивые ткани. А вот от капустниц людям один вред, потому что они больше всего на свете любят капустный лист, то есть не сами бабочки, а их гусеницы. При чем тут какие-то гусеницы? Ой, я же забыла вам рассказать, что бабочки откладывают яички, из них выходит гусеница, ест – ест - ест, потом превращается в неподвижную куколку, а из твердой куколки вдруг опять вылупляется прекрасная бабочка. И все это происходит примерно за год. Да еще в течение этого года многие бабочки умудряются совершить путешествие, как перелетные птицы, в Африку, Южную Америку, бог знает, в какие дали.

Представляете, какие нежные трепетные крылышки у бабочек, с журавлиными и гусиными не сравнишь. А они преодолевают огромные расстояния. Между прочим, даже проследить эти полеты и узнать, куда же стремятся эти порхающие цветочки, людям было очень трудно. Окольцевать их невозможно, пометить краской – тоже, и вторично выловить после того, как все же ярлычок ей на крылышко налепили, практически нереально! И все-таки за ними проследили и узнали, что, к примеру, редкой красоты бабочка монарх (по латыни ее имя - Данаус Плексиппус) из северной Канады улетает на зиму в Мексику, в Сьерра-Мадрэ. Их там – миллионы собирается! Одна помеченная бабочка за день пролетела 120 километров! Конечно, после такого перелета вид у них жалкий, потрепанный. Так что если вам попадется такая бабочка-старушка, от всей души пожалейте ее и лучше руками не трогайте. Перезимуют – а на лето возвращаются назад и практически тут их жизнь и кончается. Так вот чтобы разгадать, куда они улетают на зиму, у одного ученого тридцать лет жизни ушло!

Вообще бабочками многие увлекаются, писатель Набоков начал их ловить сачком в раннем детстве. Поначалу – лужайка за домом и соседний лесок. А потом он охотился с сачком в цветущих зарослях аризонских каньонов, в Бразилии, на Аляске, среди кактусов в Мексике, в Восточных Пиренеях, в Альпах, Афинах, Лос-Анджелесе. До самой старости. Его именем впоследствии были названы редкие, им открытые виды бабочек. Он сам (может быть, несколько рисуясь) говорил о том, что увлечение бабочками было для него более значительным, увлекательным, всеобъемлющим делом, нежели его писательский труд.

- А где же он их держал? Столько наловить за всю жизнь!…

- Под стеклом, в коробочках, специальных ящиках. Их же усыпляют. Завтра мы почитаем, как он это делал.

И назавтра наш разговор продолжился. Я отыскала у Набокова все в той же шестой главе книги «Другие берега» впечатляющую цитату и под напряженно-внимательным взглядом пары голубых глаз зачитала то, что взрослый писатель остро запомнил с детства:

«…Промокшая, пропитанная ледяным эфиром вата, темнеющая от него, похожая на ушастую беличью мордочку голова шелкопряда с перистыми сяжками, и последнее содроганье его расчлененного тела, и тугой хряск булавки, правильно проникающей в мохнатую спинку, и осторожное втыкание довольно увесистого существа в пробковую щель расправилки, и симметричное расположенье под приколотыми полосками чертежной бумаги широких плотных густо опыленных крыльев, с матовыми оконцами и волнистой росписью орхидейных оттенков».

- Бабушка! Ты что хочешь сказать, что он их иголками протыкал? Всех-всех? Собирал всю жизнь – и протыкал иголками? Он их всех УБИЛ?!

- Да я никогда, никогда не буду втыкать в бабочку иголку! – чуть не со слезами вслед за Гришей вторила Тася. И я не сразу нашлась, что сказать.

Разве их утешит ссылка на то, что сто лет тому назад бабочек было больше, природа – девственнее, а коллекционеров – единицы? Ведь сравнительно недавно я им уже рассказывала о «красной книге», исчезающих видах зверей и птиц. Сейчас есть уже исчезающие виды бабочек, хотя вообще-то их просто прорва – двести тысяч видов! К счастью, меня осенила спасительная мысль о фотоаппарате.

- Так ведь в то время не было еще фотоаппаратов, и чтобы доказать ученым, что открыта новая бабочка, ее надо было привезти и всем показать. Крупных новых животных ученые и путешественники могли зарисовать, описать словами, а бабочку – поймать. Но мы-то с вами можем собрать фотоколлекцию!

Так мы начали охотиться за бабочками. Тася играла роль загонщика и первооткрывателя, она у нас была Острый Глаз. Гриша подкрадывался и внимательно разглядывал рисунок на крыльях: он как старорежимный исследователь был готов зарисовать редкую особь. А я щелкала затвором цифровика. Правда, иной раз у меня из кадра стремительно выпархивали и бабочка, и Тася. Под видами пустой поляны или качающихся цветов впору было писать: «Здесь была бабочка Аглая и девочка Тася». Но иногда удавалось зафиксировать этих красоток!

С перерывом это продолжалось почти полный дачный сезон. Гулять мы ходили с фотоаппаратом в кармане, и если над зарослями чертополоха или в саду над флоксами вдруг начинало порхать трепетное яркое пятнышко, мы все трое замирали. И гонялись до упаду! Ведь до чего коварные создания: если даже и сидят спокойно, так обязательно со сложенными крыльями. На яблоки уселась одна такая красавица – бабочка адмирал (Ванесса Аталанта) и минут десять нас мучила. Чуть приоткроет крылышки – и опять сложит. А желтая яркая лимонница таскала нас по чертополохам битый час. Летает неописуемая красота, просто желтая орхидея. А сядет, крылья сложит – с изнанки как желтый листик. Так и пришлось ее снять, со сложенными крыльями.

Меня умиляло терпеливое бережное отношение детей к бабочкам, залетевшим в дом. Они осторожно брали их в ладошки и выпускали на волю. Чаще всего это были заурядные крапивницы, но, как говорил Гриша, «у них же тоже своя жизнь. Как у птицы, у ежика, у меня». Неужели они, когда вырастут, будут другими? Кончилось все это тем, что Гриша недовольно сказал:

- Заметь, нам все время попадаются знакомые бабочки. Они, наверное, к нам уже привыкли и снимаются без капризов. А новенькие близко не подпускают. Вот вчера голубой мотылек откуда то взялся, я уж думаю, не обман ли зрения, мелькнул – и нету!

- Значит, в этой местности пока можно охоту прекратить. Вот поедешь с родителями на Урал – привезешь оттуда новых бабочек. Или из Турции…

На зиму мы оставили и задачу определить научные имена уже собранных нами бабочек, почитать о том, как они живут, куда мигрируют. Я пообещала детям, что мы сходим в Дом бабочек на ВВЦ, в павильоне № 2, а в зоопарке заглянем в павильон «Фауна Индонезии», там есть чудесные огромные бабочки из сказочных стран южного полушария Земли. Сказку же о них сочинили на даче, в один дождливый скучный вечер. И нарисовали огромное количество совершенно новых, невиданных никем и нигде бабочек. Это как игра в орнаменты, очень развивает фантазию и чувство цвета.

P.S.

Мне недавно подвернулся под руку том классической прозы Китая, и там вдруг прочла вот это:

«Бабочка – это всего лишь никчемное насекомое. И все же человек любуется этим легким и хрупким созданием, поэты воспевают нарядные белые крылышки бабочки. Почему же? Да потому, что, желая понравиться Человеку, Бабочка всячески перед ним заискивает. Это крохотное существо умеет колдовать: то оно явится во сне философу, то примет облик красавицы и обольстит неискушенного юношу. Волшебные чары бабочки под стать нечистой силе!»

Не хотите попасть под ее чары?

Хотите использовать данный материал? Обращайтесь к нам.